Стелла Кесаева была комиссаром павильона России на трех Венецианских биеннале, и все три раза представленные там проекты привлекали внимание публики и профессионального сообщества. Андрей Монастырский, Вадим Захаров и Ирина Нахова благодаря ей получили возможность сделать серьезные и запомнившиеся работы. Только что она получила приз газеты The Art Newspaper Russia «за личный вклад».
– Вы шесть лет отвечали за павильон России на Венецианской биеннале. Все ваши проекты имели успех и отличную прессу. Государство, Министерство культуры как-то отметили ваши заслуги?
– У меня есть премия «Инновация». Есть Австрийский почетный крест за проекты, которые мы сделали в Вене с Музеем истории искусств и с музеем Фрейда.
– Вы ведь были не только комиссаром нашего павильона, но и его спонсором?
– Все это время экономическая ситуация в стране менялась. В 2011 г. мы начали концептуалистскую трилогию с художника Андрея Монастырского и куратора Бориса Гройса. В это время министром культуры был Александр Авдеев, он и назначил меня комиссаром на три года. Денег тогда было немного, нам выделили 10 млн руб. и мой супруг (бизнесмен Игорь Кесаев, контролирует Mercury Group. – «Ведомости») закрыл все прорехи.
– Сколько он добавил?
– Больше, чем мы получили. Подготовка к биеннале идет очень долго, договоры с подрядчиком мы подписывали за год, иначе невозможно сделать выставку, а Министерство культуры начинает финансирование где-то за три месяца до открытия. Так что, как только объявляли тему, мы сразу начинали готовить выставку и делать предоплату. Без нее ни одна компания не сдвинется с места.
– Вы были свободны в действиях или министерство предлагало вам свои решения?
– Там мне полностью доверяли. Я чувствовала огромную ответственность – и моральную, и материальную. Тяжело было, честно говоря. Мы сами выбирали всех – и художников, и подрядчиков – и не имели права ошибаться. За каждую ошибку пришлось бы платить очень дорого, и не только деньгами.
– Вы принимали решения об участниках без публичного обсуждения – почему?
Концептуалисты
Первая выставка, которую организовала Стелла Кесаева, – «Случай в музее» и другие инсталляции» Ильи и Эмилии Кабаковых – состоялась в Эрмитаже в 2004 г. Это была первая выставка классика московского концептуализма после его эмиграции. Кесаева и дальше работала с художниками, причислявшими себя к этому движению.
– Если делать конкурс, то начинаются бесконечные обсуждения, они могут длиться месяцами. Мы сразу объявили, что будем показывать концептуалистов, очень хотелось показать андеграундное течение 70-х, героических людей, которые, несмотря ни на что, делали прекрасные философские работы, очень простые. И конечно, Борис Гройс – гениальный куратор, он сумел все очень красиво объяснить западной публике. Вообще, мне нравятся вещи, о которых надо думать, узнавать, что скрывается в них, какая драма.
– Проект Вадима Захарова в 2013 г. был очень эффектный, но и дорогой.
– Помогла хорошая экономическая ситуация, министерство поддержало проект, потратив 24 млн руб. А вообще мой принцип – не мешать художнику, только помогать. Захаров с куратором Удо Кительманом составили потрясающий тандем и сделали бомбу. У проекта был огромный успех, но и дался он нелегко.
– И вы опять были спонсором и опять добавили столько же денег, сколько и получили?
– Да. Но вот в 2015 г. экономическая и политическая ситуация стала хуже. Мы опять получили 10 млн руб., но уже по другому курсу. У моего фонда есть определенный бюджет, и я весь его направила на подготовку к биеннале. Мне всегда хотелось, чтобы наш павильон был сильным, и я хотела все сделать для художников. Не знаю, оценили они это или нет, но я старалась. Честно говоря, было тяжело. Представляю, как тяжело было Ольге Львовне (Ольга Свиблова была комиссаром павильона до Стеллы Кесаевой. – «Ведомости») искать спонсоров. Надеюсь, что Семен Михайловский (нынешний комиссар. – «Ведомости») сумеет найти деньги. Министерство культуры не очень щедро на современное искусство, есть много проектов, которые им важнее, и это очень печально.
– Вам предлагали остаться комиссаром?
– Предложений не было, но так, издалека, намекали. Но это очень большое напряжение, я постоянно думала, как все пройдет. В Италии все может случиться. Но мне очень хотелось показать таких художников, как Монастырский, Захаров, Ирина Нахова, хотелось, чтобы зритель их понял. И мне кажется, Ирина сделала прекрасную экспозицию. Я спросила, почему у нее на большой фотографии лица зачеркнуты, она сказала, что так ее мама отмечала людей, чьи имена не могла вспомнить, и я просто заплакала. Мне кажется, что и все люди остались под впечатлением.
– Что дальше? Вы хотели делать музей?
– Сейчас так много в Москве музеев открылось, что мы решили остаться фондом. Это менее жесткая система, а музей слишком обязывает. Мы переезжаем в новое достаточно большое помещение, где расположим нашу коллекцию и будем проводить выставки. А в зале на Мытной сделаем мастерские художников. Выставки у нас обязательно будут и здесь, и в других странах. Одна из моих задач – показывать наших художников на Западе. К сожалению, в Америке это сейчас сделать очень трудно, но мы будем продолжать работать в Европе.