Эта программа – один из прощальных приветов Бенжамена Мильпье, ворвавшегося в прошлом сезоне в старейший балетный театр мира и разворошившего академические кущи. Но 38-летний француз, прекрасно освоившийся в Голливуде, решил не тратить силы на борьбу с системой, складывавшейся 350 лет: уже в конце сезона он досрочно покидает свой пост. Среди нововведений Мильпье, выросшего и прославившегося работой в New York City Ballet, труппе Баланчина и Роббинса, было значительное увеличение количества спектаклей этих мэтров в репертуаре, а также привлечение нового поколения хореографов.
Из четырех балетов программы раньше в парижской Опере показывали только один – Other Dances Джерома Роббинса (в Москве его знают благодаря Театру Станиславского и Немировича-Данченко). Пару этому развернутому па-де-де на музыку Шопена, поставленному для Наталии Макаровой и Михаила Барышникова, составил балет-дуэт Баланчина – Duo Concertant на музыку Стравинского. Двух классиков обрамили «Семью сонатами» на музыку Скарлатти, созданными Алексеем Ратманским в 2009 г. для трех пар в American Ballet Theatre, и рассчитанным на четыре пары In Creases Джастина Пека на музыку Гласса, мировая премьера которого прошла в New York City Ballet. Вечер спаян и географическим признаком (американская хореография конца ХХ – начала XXI в.), и тематическим: эти четыре хореографа, хотя и принадлежат к разным поколениям, в первую очередь заинтересованы исследованием взаимоотношений танца и музыки.
Но не менее интересно исследовать и взаимоотношения прославленной французской труппы с хореографами. Молодой Джастин Пек, восходящая звезда американской хореографии, выбрал для дебюта в Опере восемь парижан, еще не взобравшихся на высшие ступени служебной иерархии. И они с энтузиазмом воспроизвели сложную танцевальную партитуру, передающую энергию музыки Гласса для двух фортепиано исключительно ритмом, пульсирующим в сменах хореографических групп.
Контекст
Программа одноактных спектаклей – самая популярная на Западе форма балетного вечера, некогда внедренная «Русскими сезонами» Дягилева. У нас же она появилась не так давно и приживается с трудом.
Баланчинский Duo Concertant предлагает паре танцовщиков в дуэте не столько изливаться в собственных чувствах, сколько вступить в состязание со скрипкой и фортепиано. Технических проблем у парижан это не вызывает, но Уго Маршану строгий лаконизм балета дается гораздо легче, чем его партнерше Лауре Эке, хотя Мильпье и продвигал ее как специалистку в баланчинском стиле.
«Семь сонат» Ратманского устроены как прихотливое сплетение трех пар с общими антре и кодой, разделенными соло и дуэтами. В американском оригинале эти переливы отношений вызывали в памяти атмосферу Генри Джеймса. Французы, чей опыт знакомства со стилем Ратманского пока ограничен его «Психеей», утяжеляют эту призрачность откровенной чувственностью эмоций.
На какие профессиональные чудеса способны французские танцовщики, когда не испытывают комплексов перед незнакомым стилем, можно понять благодаря Other Dances. Для Роббинса в последние десятилетия его долгой жизни парижская Опера стала вторым домом после New York City Ballet. И даже танцовщики, его не заставшие, ощущают все русалочьи переливы роббинсовских колоратур, всю мягкость и деликатность полутонов. При этом танец Людмилы Пальеро и Матиаса Эймана выглядит не только безусильно, но и безупречно: даже коварный боковой ракурс не дает упрекнуть их в невыворотности, неточности позиций. Шене идеально связаны, а пируэты балерины в руках партнера напоминают работу изумительного компьютера: Эйман не пытается довернуть Пальеро, но и не боится вовремя не поймать ее, она же при этом сохраняет такую невозмутимость, будто ось вращения – незыблемая константа. Это исполнение напоминает о парижской Опере, какой она стала при Нурееве, заняв положение лучшей балетной компании мира.
Сейчас этот статус вновь делят с Парижем Большой и Мариинский театры. Но ни один из них пока не обладает столь же гармоничной программой неоклассики, какую предлагает Опера. Что особенно обидно, учитывая, что эта программа может быть названа не только вечером американской хореографии, но и вечером хореографов с русскими корнями – трое из четверки являются выходцами из России.
Париж